В Нью-Йорке, 25 сентября 2018 года стартовал сегмент высокого уровня 73-й сессии Генеральной Ассамблеи Организации объединенных наций. Российскую делегацию возглавил Министр иностранных дел Сергей Лавров. На Ассамблею прибыли собираются мировые лидеры и главы внешнеполитических ведомств со всего мира. Центральными темами обсуждения стали ситуация вокруг иранской ядерной сделки, урегулирование в Сирии и на Корейском полуострове.

Встречи Сергея Лаврова запланированы с главами ряда государств, секретарем всемирной организации Антониу Гутерришем, высоким представителем ЕС по внешней политике и политике безопасности Федерикой Могерини и генсеком НАТО Йенсом Столтенбергом.

По словам Сергея Лаврова деятельность по поддержанию мира - в числе безусловных приоритетов ООН. На протяжении десятилетий «голубые каски» олицетворяют надежды мирового сообщества на прекращение войны, залечивание ран вооруженных конфликтов. Служба миротворцев никогда не была легкой. Только в прошлом году 59 из них отдали свои жизни. Необходимо сделать максимум, чтобы избежать подобных трагедий в будущем.

Россия поддерживает стремление Генерального секретаря совершенствовать миротворческую деятельность Организации. Некоторые изменения объективно назрели. При этом, конечно же, базовые принципы миротворчества должны оставаться незыблемыми. Увлечение «силовыми» мандатами - не панацея. Опыт ООН в Мали и ДР Конго - яркое тому подтверждение.

Именно правительства, принимающие операции по поддержанию мира, несут ответственность за безопасность населения, в том числе от террористических атак, налаживание политпроцесса, устранение причин конфликта, обеспечение постконфликтного восстановления. Международное сообщество, в свою очередь, должно оказывать правительствам всяческое содействие в достижении этих целей. Мандаты операций должны быть четкими и реалистичными.

Важно учитывать мнение как принимающих государств, так и стран-поставщиков контингентов, налаживать с ними уважительный диалог. При всей востребованности экспертизы Секретариата ООН решающая роль в определении стратегических направлений миротворческой деятельности принадлежит Совету Безопасности и Генеральной Ассамблее. Их прерогативы должны неукоснительно уважаться.

Глава МИД добавил, что Россия поддерживает стремление наращивать тесное взаимодействие ООН с региональными и субрегиональными организациями при проведении операций по поддержанию мира. Успешный пример - сотрудничество ООН с Африканским союзом. Также он выразил готовность развивать контакты в сфере миротворчества между ООН и ОДКБ.

Министр рассказал, что Россия внимательно следит за усилиями Секретариата по переводу в практическую плоскость концепции «разведка в миротворчестве ООН». Пока они вызывают вопросы, прежде всего в том, что касается определения «разведки», которое в секретариатской интерпретации выходит далеко за рамки того, что было чётко согласовано в решениях Спецкомитета Генассамблеи по ОПМ. Вызывают недоумение и попытки утаивать от государств-членов материалы, содержащие видение этой концепции Секретариатом.

Лавров подчеркнул, что как закреплено в докладе С-34, разведка в ОПМ может использоваться исключительно для обеспечения безопасности миротворцев и защиты гражданских лиц. Сбор данных должен осуществляться строго в соответствии с Уставом ООН, с согласия принимающей стороны и сугубо законными методами. Особое значение имеют надежное хранение и безопасная обработка чувствительной информации. Спецкомитет не давал согласия на её задействование для целей специальных политических миссий и гуманитарных операций и тем более - на создание в штаб-квартире ООН некой независимой спецслужбы.

Глава российского внешнеполитического ведомства поддержал инициативу Генсека ООН Антониу Гутерреша по представлению декларации «О совместных обязательствах в области миротворчества». Заложенные в документ принципы в целом задают правильный вектор развитию миротворческой деятельности. Однако Лавров отметил, что с некоторыми положениями согласия нет. Во-первых, это акцент на сотрудничество с гражданским обществом и НПО в ущерб взаимодействию с принимающими правительствами.

Во-вторых, стремление поставить в центр мандатов второстепенные и несвойственные миротворчеству задачи, в том числе в области прав человека. Для этого есть профильные органы ООН, поэтому не следует вторгаться в их компетенцию. В-третьих, с учетом упомянутых выше двух замечаний, тревожит, что авторы проекта Декларации рассматривают силовые действия в качестве какого-то чудодейственного средства в решении миротворческих задач.

В-четвертых, неприемлемо отсутствие в проекте Декларации подтверждения координирующей роли Специального комитета ГА ООН по ОПМ. Посоветовав не выпячивать в претендующем на консенсус документе «особое значение» отдельных региональных организаций с неоднозначным миротворческим опытом. Декларация не имеет прецедентного характера, а конкретные формы возможного практического применения её положений должны стать предметом дальнейшего согласования. При таком понимании Россия не возражает против консенсуса.