В течение 23 мая на фронтах существенных изменений не произошло. За 22 мая в воздушных боях и огнём зенитной артиллерии сбито 14 самолётов противника.

Северо-западнее города Тирасполь наши подразделения в разведывательных целях атаковали позиции противника. Советские бойцы ворвались в немецкие траншеи и в рукопашной схватке истребили до роты гитлеровцев. Захватив пленных и трофеи, наши подразделения отошли на исходные рубежи. На другом участке советские артиллеристы произвели огневой налёт на скопление немецких войск и нанесли противнику большие потери.

Юго-восточнее города Станислав подразделения Н-ской части вели бои за улучшение своих позиций и заняли высоту, господствующую над местностью. Немцы пытались восстановить положение, но успеха не добились. Наши бойцы уничтожили более 200 вражеских солдат и офицеров и захватили пленных. В бою за высоту красноармейцы тт. Шарифилов, Макаров, Яскин, Кузнецов и Кузишов первыми достигли позиций противника и забросали гранатами немецкие траншей.

Западнее города Мозырь успешно действуют снайперы батальона майора Пищулина. За время пребывания на фронте они истребили много немцев. Несколько дней назад снайперы во главе с ефрейтором Тихоновым ночью залегли на берегу реки. На рассвете т. Тихонов заметил, что большая группа немцев пробирается к переправе. Меткими выстрелами снайперы убили несколько десятков гитлеровцев. Оставшиеся в живых немцы прижались к земле. В течение нескольких часов снайперы вели огонь по пытавшимся уползти гитлеровцам. Всего в течение дня около переправы было уничтожено 96 немцев.

Лётчики Краснознамённого Балтийского флота днём 22 мая обнаружили в Финском заливе и подвергли бомбардировке немецкий транспорт водоизмещением в 6 тысяч тонн. В результате прямого попадания бомб транспорт затонул. В ночь на 23 мая нашей авиацией потоплен другой транспорт противника водоизмещением в 3 тысячи тонн.

Партизанский отряд, действующий в Львовской области, 12 мая напал на немецкий гарнизон в одном населённом пункте. В ожесточённой схватке советские патриоты истребили 40 гитлеровцев. В тот же день группа партизан пустила под откос воинский эшелон противника. Под обломками вагонов погибло несколько десятков вражеских солдат и офицеров. Движение поездов на этом участке железной дороги было прервано на сутки. Другой львовский партизанский отряд, уничтожив немецкую охрану, взорвал железнодорожный мост.

Взятый в плен командир 1 роты 26 полка 13 немецкой авиаполевой дивизии обер-лейтенант Ганс Лориш рассказал: «В первый период войны, когда немецкая армия заняла обширную советскую территорию, все офицеры были уверены в том, что Россия не устоит против немецкого оружия. Сталинград поколебал эту уверенность. Потрясающие успехи советских войск в 1943 и в 1944 гг. ещё больше подорвали боевой дух немецких солдат и офицеров. В узком кругу, с глазу на глаз, офицеры ведут весьма откровенные беседы. Многие из них считают, что Германия уже не оправится после столь жестоких ударов. Хорошо осведомлённые офицеры обычно указывают на огромные трудности немецкой военной промышленности». В заключение пленный сообщил некоторые факты о положении в тылу Германии. «В руководящих нацистских кругах царит беспокойство. Они боятся вторжения англо-американских войск и возобновления советского наступления. Многие в Германии считают также, что иностранные рабочие в грядущих событиях могут сыграть роковую роль. Железнодорожный транспорт, почта и телеграф работают с перебоями. Почтовые отправления вместо одного-двух дней путешествуют много недель и даже месяцев. Количество пассажирских поездов сокращено в три-четыре раза. Расстройство железнодорожного транспорта затрудняет снабжение фронта. Даже людские пополнения, вооружение и боеприпасы поступают в части с большим опозданием. Глядя на то, что происходит в глубоком тылу, я понял, что Германия катится к катастрофе».

Немецкий генерал о потерях и поражениях немецко-фашистских войск на советском фронте

Как уже ранее сообщалось, войска 3-го Украинского фронта в боях с 6 по 16 марта 1944 г. полностью разгромили 6 немецкую армию генерал-полковника Холлидта. Лишь небольшим остаткам разбитых соединений немцев и некоторым штабам, бросившим на произвол судьбы даже штабные документы, удалось спастись бегством.

Среди захваченных документов противника обнаружена обширная переписка «О самовольном оставлении командиром 16 немецкой мотодивизии графом фон Шверином занимаемых позиций». Весь сыр-бор загорелся в первых числах февраля, после того как советские войска, перейдя в наступление из районов северо-восточнее города Кривой Рог и северо-восточнее города Никополь, прорвали сильно укреплённую оборону немцев и за четыре дня боёв, с 2 по 6 февраля, разбили четыре пехотных и три танковых дивизии немцев. Командир 30 армейского корпуса генерал Фреттер-Пико, пытаясь свалить вину за разгром корпуса на подчинённого ему командира 16 мотодивизии генерал-лейтенанта графа фон Шверина, возбудил перед командующим 6 немецкой армией генерал-полковником Холлидтом ходатайство о привлечении фон Шверина к ответственности. 9 февраля командующий 6 немецкой армией генерал-полковник Холлидт в письме за № 132/44 сообщил фон Шверину о том, что он обвиняется в самовольном оставлении позиций. Холлидт предложил фон Шверину сдать дивизию полковнику Мантейфелю и представить в главную квартиру армии объяснения по поводу предъявленных обвинений.

Генерал фон Шверин 15 февраля направил генералу Холлидту следующий ответ (публикуется несколько сокращённый текст):

«Генерал-лейтенант граф фон Шверин. на № 132/44 от 9.2.44 г. Россия 15.2.44 г.

Командующему 6 армией господину генерал-полковнику Холлидт

...С наступлением темноты, как и ожидалось, противник начал появляться перед населёнными пунктами и стал просачиваться в юго-восточный выступ Михайловка. В селе началась паника. Она была подавлена решительным вмешательством начальника оперативного отдела штаба дивизии, который лично с несколькими офицерами организовал контрудар и выбил просочившегося противника из южной части Михайловка, а затем изолировал юго-восточный выступ села, который не мог быть удержан. В 23.00 противник крупными силами, с криками «ура», перешёл в атаку на высоту 81,5 южнее Михайловка, опрокинул стоявшую там на позициях зенитную батарею 9 танковой дивизии и продолжал свой натиск в западном направлении. 306 полевой запасный батальон, которому был поручен этот участок, никакого сопротивления не оказал...

Утром 3 февраля ко мне на командный пункт в Михайловка явился командир 156 мотополка полковник Фишер с остатками своего штаба. Полковник доложил, что его полк, как уже было известно, за последние дни в ходе боёв был оттеснён на восток и находится, вероятно, в окружении под Шолохово... Одновременно я получил со ст. Апостолово донесение, что туда прибывают довольно крупные разрозненные отряды всех частей дивизии, правда, без оружия и техники и в совершенно истощённом состоянии... Много машин было потеряно в грязи во время отхода из Михайловка на запад. Отступающая пехота потеряла своё последнее тяжёлое оружие и боеприпасы.

Отступающие солдаты из-за вязкой грязи, доходившей до колен, настолько физически обессилели, что должны были побросать свое личное оружие для того, чтобы вообще иметь возможность передвигаться. Многие падали от истощения и оставались на дороге. В этих условиях солдаты оказались полностью дезорганизованными и деморализованными. Лишь на рассвете удалось у железнодорожного моста вблизи Трудовая собрать небольшое количество боеспособных солдат, которые добрались на нескольких уцелевших штурмовых орудиях. Это было человек 40 солдат 60 мотополка... Я намеревался удержаться на железнодорожной линии в надежде, что русские из-за глубокой грязи не смогут преследовать нас крупными силами. Во всяком случае я надеялся выиграть достаточно времени для того, чтобы части, реорганизованные полковником Фишером в Ингулец, используя местный конный транспорт, успели подтянуться раньше, чем русские начнут атаку крупными силами... Выполнение этого плана потерпело неудачу».

Два дня спустя фон Шверин написал и направил командующему 6 немецкой армией «Отчёт командира 16 моторизованной дивизии и 123 пехотной дивизии, сведенных в группу Шверин». Отчёт озаглавлен «Развал фронта в районе юго-западнее Ново-Николаевка». В этом отчёте говорится: «...123 пехотную дивизию можно было ещё считать боеспособной, хотя она и была численно ослаблена. Недостаток тяжёлой противотанковой артиллерии компенсировался взаимодействием имевшихся противотанковых пушек с подвижными бронесредствами 16 мотодивизии. Большое беспокойство у штаба группы вызывало состояние пехоты 16 мотодивизии. После больших летних и осенних сражений она должна была вновь, не выходя из боя, драться на главных направлениях обороны; дивизия истекала кровью и дралась из последних сил. 20.1.44 г. командир дивизии представил об этом рапорт, составленный со всей серьёзностью.

Обоснованность рапорта была полностью признана как корпусом, так и армией. Текст рапорта прилагается. Однако дивизия никакой помощи не получила.

123 пехотная дивизия, включая 416 гренадерский полк, который был разбит уже в первый день наступления, очень хорошо держалась первые два дня, а некоторые ее части дрались даже отлично. Глубокое вклинение на Ново-Подольск во второй день наступления произошло на правом фланге 46 пехотной дивизии. Вклинение в районе северо-восточнее Приюта произошло на участке уже потерявшего боеспособность 416 гренадерского полка, командир которого был убит в этих боях...

На третий день наступления основная масса пехоты 16 мотодивизии в результате танкового прорыва противника через Павлополье на Петровский была отрезана и оттеснена на восток за Бузулук. Пробиться на запад и спастись смогли только подразделения 60 мотополка... При вышеописанных событиях потепление разразилось с неистовством и мощью катастрофического природного явления. Даже тяжёлые 18-тонные тягачи утопали в глубоком море грязи. Бессильно и беспомощно солдат должен был наблюдать, как его оружие гибнет под властью природной катастрофы, как вместе с автомашинами погружаются в трясину боеприпасы, снаряжение, вся техника и личное имущество. Большое число машин застревало в глубоких балках и при приближении противника становилось добычей огня. Оставался только водитель и то, что он мог унести на себе.

Сотнями брели эти уставшие люди шаг за шагом по грязи, доходившей до колен. Они были лишены всякого руководства и двигались в том направлении, куда их вёл инстинкт. Над нами витал дух катастрофы. Там, куда они приходили, распространялись паника и ужас. Всякое правильное управление войсками застопорилось и запуталось, так как с потерей штабных машин, а также машин с телефонным и радиоимуществом весь аппарат управления был внезапно выведен из строя. Всё в целом можно приравнять к такому случаю, когда солдата сначала лишили ног, чтобы он не мог больше двигаться, а затем рук, чтобы он не мог больше драться, и, наконец, заткнули ему рот, чтобы он не мог призывать и приказывать. Эта жалкая беспомощность перед... катастрофой приводит каждого, над кем бы такая катастрофа ни разразилась, все равно офицер он или солдат, в состояние шока».

К отчёту приложен вышеупомянутый рапорт генерала Шверина генералу Фреттер-Пико от 20 января 1944 года. Приводим текст этого рапорта:

«Командир 16 моторизованной дивизии

Командный пункт дивизии. 20.1.1944 г.

Командиру 30 армейского корпуса господину генералу артиллерии Фреттер-Пико

В связи с телеграммой от 19.1.44 г. докладываю:

Дивизия оплатила троекратное упоминание о ней в сводках главного штаба троекратными тяжелейшими кровавыми потерями в период больших оборонительных сражений прошлого лета, когда дивизия беспрерывно действовала на решающих участках - на Миусе, на Донце и под Запорожьем. В этих боях дивизия потеряла 9.411 человек. Таким образом, учитывая тогдашнюю боевую численность дивизии, она была трижды перемолота... После окончания сражения за Запорожье резервы для восстановления дивизии исчерпались.

В этот момент - 20.10.43 г. - дивизия вступила в бои в районе юго-западнее Днепропетровска без предварительного пополнения. В период с 20.10.43 г. по 14.1.44 г. дивизия потеряла еще 5.120 человек убитыми, ранеными, пропавшими без вести и больными и опять беспрерывно вела бои.

Исходя из нынешней численности боевого состава пехотных частей, потери дивизии вновь равняются, по меньшей мере, её трёхкратному уничтожению. Таким образом, с начала прошлогодних летних боёв пехота дивизии потеряла, по меньшей мере, шесть раз весь свой личный состав. В настоящее время дивизия обескровлена. Как мне ни тяжело и больно, однако, я должен в соответствии с истиной доложить, что... боевая ценность дивизии заключается на сегодня только в её артиллерии и бронеподразделениях. Пехота больше не в состоянии противостоять сильным атакам.

Граф фон Шверин».

Опубликованные выше документы не нуждаются в комментариях. Переписка по делу Шверина как нельзя лучше вскрывает истинные масштабы поражения и потерь немецких войск на советско-германском фронте.

Трофейные документы ещё и ещё раз разоблачают лживые сообщения немецкого командования о положении дел на советско-германском фронте. На протяжении долгих месяцев, начиная с июля прошлого года, брехуны из ставки Гитлера трубили о том, что немецкую армию на Востоке не гонят, не отбрасывают на запад, а она «добровольно» сама отходит, «сокращает» фронт, осуществляет «планомерное» отступление. Генерал фон Шверин, свидетель и участник боёв, в своих официальных рапортах употреблял совсем иные слова. Он писал о «развале немецкого фронта», о «катастрофе», о «шоке» и других подобных вещах.

Брехуны из ставки Гитлера неустанно твердили, что немецкая армия, отступая, сохраняет и сберегает свои людские силы и технику. Что стало с немецкими дивизиями за месяцы непрерывного отступления, можно видеть на примере той же 16 моторизованной дивизии. По авторитетному свидетельству её командира генерала графа фон Шверина, она, начиная с июля по январь, почти ежемесячно теряла весь личный состав. Не прошло и двух месяцев, как судьба 16 немецкой мотодивизии постигла всю 6 немецкую армию. Такая же участь постигла и многие другие немецкие дивизии. Вольно или невольно граф фон Шверин изобличает ставку Гитлера и немецкое командование в самой низкопробной лжи.