Российский Император Николай II, подписал 30 октября 1905 года высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка или Октябрьский манифест - законодательный акт Верховной Власти Российской империи. Документ был разработан Сергеем Витте по поручению главы государства, в связи с непрекращающейся «смутой».

В октябре в Москве началась забастовка, которая охватила всю страну и переросла во Всероссийскую октябрьскую политическую стачку. В различных отраслях промышленности 12-18 октября бастовало свыше 2 миллионов человек. Эта всеобщая забастовка и, прежде всего, забастовка железнодорожников, и вынудили императора пойти на уступки.

Историческое значение Манифеста заключалось в распределении прежде единоличного права Российского Императора законодательствовать между собственно монархом и законодательным органом - Государственной Думой.

Манифест, вкупе с Манифестом Николая II от 6 августа 1905 года «Об учреждении Государственной Думы», учреждал парламент, без одобрения которого не мог вступать в силу ни один закон. В то же время за Императором сохранялось право распускать Думу и блокировать ее решения своим правом вето. Впоследствии Николай II не раз пользовался этими правами.

Также Манифест провозглашал и предоставлял политические права и свободы, такие как: свобода совести, свобода слова, свобода собраний, свобода союзов и неприкосновенность личности. В результате принятия манифеста Императором были внесены изменения в Основные законы Российской империи, которые фактически стали первой российской конституцией.

Антиправительственные и антимонархические выступления сопровождались массовыми еврейскими погромами в истории Российской империи - 690 погромов в 660 населенных пунктах. В результате столкновений по меньшей мере 1 600 человек погибло и 3 500 было искалечено. Погромы даже не всегда имели исключительно этническую направленность - их жертвами становились прежде всего интеллигенты, студенты - все те, к кому подходило определение «демократ», ненавистное для консервативной толпы.

Манифест подготавливался в полной тайне, на места не было послано никаких предуведомлений, а после опубликования Манифеста - никаких разъяснений. Даже министр внутренних дел узнал о нем «одновременно с прочими обывателями». Губернаторы и полицмейстеры не зная, как вести себя в новых, небывалых условиях, не решались отдавать запретительские приказы, не зная, можно ли запрещать что-то в условиях «конституции», и слали запросы в столицу.

Столичные чиновники также не были проинструктированы и отвечали с опозданиями в несколько дней. Как противовес революционным демонстрациям некоторые сановники, страшась запретить их, решили организовывать контрреволюционные, иногда даже возглавляя последние.